Испанский поход - Страница 72

К оглавлению

72

– Да, у меня есть сухой состав, – кивнул удивленный грек, – но как вы догадались? Ведь ее нет еще ни у кого во всей Греции. Я ее сам изобрел, совсем недавно. Только начал ставить опыты. Один из них… вы только что видели.

– Да технология сыровата, – кивнул адмирал, озадачив грека непонятным словом, – но времени доводить до ума сейчас нет. К нашей крепости приближаются воины Аргоса. Так что потом этим займешься, если выживем.

Оружейник вздрогнул, услышав такой оптимистичный прогноз.

– А сейчас просто сделай так, – решил Ларин, – есть у тебя узкие и длинные горшки?

Каранадис еще не успел ответить, как Леха уже сам все увидел, скользнув взглядом по полкам.

– Есть, вижу, – сказал он, протянув руку в сторону длинных, почти полметра длиной изделий, – набей их своей сухой смесью и засунь в какую-нибудь трубу. Лучше глиняную, но можно и деревянную; главное, чтобы этот снаряд направление полета получил.

Грек слушал, разинув рот, идея ему нравилась, но, похоже, результат уже вызывал опасения.

– У меня пока очень мало этой смеси, – признался он, решив наконец вставить слово, – не хватит на все эти горшки. Только на один, да и то…

– Тогда найди поменьше, – отмахнулся от проблем Ларин, – мне главное, чтобы они упали на голову врагов, пролетев меньше стадии, и взорвались, наделав шуму. Пусть даже не убьет никого.

– А как же я подожгу их? – снова озадачился алхимик и осторожно добавил: – Я только что пытался придумать один способ…

– Этот способ не подойдет, – отрезал Ларин. – Что такое фитиль, знаешь?

Грек округлил глаза.

– Ну веревка такая просмоленная. Длинная, которая может долго гореть? – уточнил Ларин. Но не встретив понимания, попытался объяснить, хотя и сам плохо представлял техническую часть вопроса.

То, что Леха слабо разбирался в подрывном деле, – другая у него была специальность на службе, – его не очень смущало. В таких случаях Ларина всегда выручала природная наглость. Если не умел чего-либо сам, то обладал талантом находить и припахивать других людей, которые это умели. Вот и сейчас был похожий случай. Правда, с небольшой разницей. В родном времени все, даже неспециалисты, знали, что такое порох, динамит и бикфордов шнур. Не говоря уже о снарядах. Здесь же этого не было и в помине. Поджигать местные греки уже научились хорошо, даже на расстоянии, но вот подрывное дело еще не освоили во всех тонкостях.

«Ничего, надо их чуток подтолкнуть, – размышлял Ларин, разглядывая чумазую физиономию греческого умельца, – потом само пойдет. А в будущем не раз пригодится. Война ведь не завтра закончится».

– Короче, найдешь веревку и намажешь ее каким-нибудь маслом…

– Можно пропитать горючей смесью, – подал дельную мысль алхимик.

– Да, можно, – согласился Ларин, осматривая хозяйство на полках, – потом засунешь в открытую часть длинного горшка и подожжешь, когда будет надо. И главное – беги оттуда подальше, как только эти веревки загорятся. Если что пойдет не так, не важно. Тебе самому сгореть никак нельзя раньше времени – мне от тебя еще надо адресок Иседона получить. А в остальном дело не сложное. Ну все понял?

Грек посмотрел на него ошалевшим взглядом, но перечить не посмел. Даже кивнул, но как-то неуверенно.

– И проследи, чтобы в последний момент рядом никого не было, мало ли что, – повторил Леха, а обернувшись к коменданту, который слушал весь этот разговор примерно с таким же выражением лица, как и грек, добавил: – А ты отвечаешь за то, чтобы к вечеру, самое позднее к рассвету, на стене у главных ворот или на ближней к ним башне стояла вот эта штука.

И он постучал грязным пальцем по доске, на которой красовался странный чертеж.

Глава семнадцатая
Интересный человек

И тот день до самого вечера действительно прошел вполне спокойно, если не считать, что курьер, посланный Урбалом в лагерь, вернулся ни с чем. Новостей о хилиархии Атебана не было, и это начинало сильно беспокоить Федора, особенно в связи с прорывом римлян у Илерды. Обходной маневр, закончись он успешно для братьев Сципионов, мог отрезать Тарракон не только от моря, но и от сухопутных дорог в глубь страны. Впрочем, на следующий день у Чайки, немного заскучавшего к вечеру от вынужденного бездействия, появилась новая тема для беспокойства, озадачившая его даже сильнее прежней.

Когда солнце начало клониться к закату, наблюдая за римлянами из укрытия на стене, Чайка вдруг заметил недалеко от римской заставы человека, чья походка и лицо показались ему отчего-то знакомыми. Федор имел орлиное зрение, но с такого расстояния не смог его детально рассмотреть – лицо человек раскрыл лишь однажды, откинув капюшон и ненадолго распахнув свою длинную накидку, когда в сопровождении двух человек миновал римский патруль. Федор успел заметить лишь крючковатый нос. Человек явно не был римлянином и, похоже, не носил доспехов, но центурион встретил его очень любезно и лично проводил в помещение. Из этого Чайка заключил, что неизвестный был важной птицей. Может быть, кем-то из местных вождей или старейшин, желавших переметнуться на сторону римлян, и тайно прибывшим сюда, чтобы войти в предательский сговор.

Но чем больше Федор напрягал свою память, едва человек скрылся со своими спутниками за воротами заставы, тем больше ему казалось, что он видел этого человека совсем недавно. Буквально несколько дней назад. Мужчина был явно немолод, лет пятидесяти, с крючковатым носом…

– Да это же советник Асто, – не поверил своим глазам Чайка, когда все малейшие детали сложились в единый портрет, – человек сенатора Ганнона. Неужели он водит дружбу с римлянами?

72